Когда четыре года назад я переехал жить в Нью-Йорк, то уже буквально через несколько недель купил себе автомобиль. Тогда я еще не понимал во что ввязался и мне казалось, что автомобиль это вещь первой необходимости, и у любого уважающего себя человека он обязательно должен быть. Спустя некоторое время я пожалел о своей поспешности, но дело было уже сделано. Перед моим домом стояла Вольво S70, 1998 года выпуска, имевшая относительно небольшой пробег (140 тыс. миль), кожаный салон и респектабельный графитовый цвет с легким фиолетовым отливом. Лишь потом стало понятно, что в некоторых районах Нью-Йорке авто может оказаться большой обузой, и вы будете мечтать от него избавиться, проклиная тот день, когда вам пришла в голову идея о том, чтобы завести четырехколесного друга. Недаром половина жителей этого города машин не имеет. Но тогда я был невероятно горд собой и своей удачной покупкой.
Почему Вольво? Да потому, что так уж случилось, что почти всю жизнь я езжу на машинах этой марки. Единственным исключением являлся мой самый первый автомобиль – ВАЗ 21043, на котором я учился водить. Рост личного благосостояния привел меня на следующую ступень автоэволюциии в виде красного универсал Вольво 745 с турбированым 180-сильным движком и безразмерным салоном. Машина была не новая, но фирменная. Такие в среде вольвистов именуют турбо-кирпичами, за соответствующий экстерьер и табун лошадей под капотом, дающих возможность лихо рвануть с перекрестка. Чем я в силу молодости лет постоянно и занимался. Начинающие стритрейсеры на издающих странные звуки авто с нескрываемым удивлением догоняли меня на следующим светофоре и рассматривали мой автомобиль, долго пытаясь понять, в чем же секрет. Пробег на машине был явно скручен, и не один раз, но тогда меня это не остановило. Я с головой окунулся во все радости владения иномаркой, объездив на ней кучу городов и несколько близлежащих стран. Арифметика обладания этим авто получилась довольно странной. Я купил ее за 4 000 долларов, вложил еще 4 000 долларов и продал за 4 000 долларов (в те времена цены на машины все считали исключительно в американской валюте). От кирпича я в конце концов избавился, но любовь к шведской марке осталась. Не в последнюю очередь благодаря тому, что я поменял в нем половину запчастей и уже начал хоть немного разбираться в устройстве этого автомобиля. С тех пор я сменил не одну Вольво, пройдясь практически по всему модельному ряду 90-х годов. Неудивительно, что уезжая из Питера, я продал один шведский агрегат, а приехав в Нью-Йорк, купил на эти деньги другой. Благодаря специфике американского автомобильного рынка он стоил дешевле, но при этом был существенно моложе и бодрее.
Мой турбо-кирпич. Интересно, жив ли он еще?
Сейчас я понимаю, что с той покупкой мне несказанно повезло. В том ценовом сегменте, который здесь относится к “старым и дешевым ведрам”, продажей машин занимается исключительно жулье и перекупщики, купившие машины задешево, вложившее в них много моющих средств и совсем немного запчастей, и пытающихся еще неплохо на всем этом заработать. Тут мне очень пригодился мой предыдущий опыт владения Вольво. Надо сказать, что я достаточно долго офигевал от количества людей, пытавшихся меня обмануть. Мне казалось, что это в России жулик на жулике, а уж в Америке-то все честно и без обмана. Ничего подобного. Катаясь по объявлениям, я находил скрытые дефекты, умалчиваемые продавцами изъяны и скрученные пробеги. Половина машин была готова развалиться сразу после покупки. Работавшие со странным звуком двигатели другой половины, как бы шептали мне – купи меня чувак, купи у этого кристально честного человека, купи меня, и я тебя разорю. Оказалось, что мир автобизнеса везде одинаков, а красивые рассказы про карфаксы и прочее – это просто красивые рассказы. Все надо проверять лично. Наконец-то я нашел, то что долго искал: машина из Нью-Джерси, один хозяин, нормальная сервисная история со всеми документами и главное – вполне живой и красивый авто. К тому же продавец оказался русским, что существенно облегчило мне процесс переговоров. Вечером воскресного дня 3 600 североамериканских долларов были тщательно пересчитаны, перешли из рук в руки, а я стал обладателем своей первой машины в Америке. Отсутствие опыта привело к тому, что в приступе эйфории я поехал домой в Нью-Йорк на автомобиле без регистрации и номеров, наивно полагая, что так можно. К счастью, на улице было темно, и шел проливной дождь, поэтому ни один полицейский мной не заинтересовался. Лишь потом я узнал, что поездка могла окончится арестом и приличным штрафом.
Спустя четыре года и много тысяч долларов вложенных в автомобиль я пришел к двум выводам. Первый: надо научиться чинить автомобиль самостоятельно, т.к. это сильно помогает экономить семейный бюджет. Второй: надо как можно быстрее избавляться от S70, т.к. она обходится все дороже и дороже. Проблемы с автомобилем были в общем-то ерундовыми. Надо было поменять радиатор у которого лопнуло крепление патрубка и систему вентиляции картера двигателя. Но если по запчастям это выходило в 300 долларов, то работа по замене стоила больше $1000. Можно было попробовать поковыряться самому, но я решил, что дальнейшие инвестиции в машину стали экономически неэффективными, а в купе с приличным пробегом, так и вовсе убыточными. К тому же, я устал от постоянных поломок, и вопрос был только в том, что полетит следующим и во сколько мне это обойдется. При этом точно такая же машина, но с меньшим пробегом и без всех этих проблем стоила в районе 2000-3000 долларов. В общем, я выставил Вольво на продажу.
Тут в какой-то момент мне подвернулась Volvo 940 с маленьким пробегом и в состоянии близком к идеальному, и я не раздумывая купил ее, оказавшись с двумя машинами на руках. Это не было бы проблемой, если бы не тот факт, что я снял номера со старой машины и перевесил их на новую. Так же была переоформлена страховка. Мне казалось, что так будет проще. Но вот тут-то и начались сложности. По закону в Нью-Йорке нельзя оставлять машину на улице, если на ней нет номерных знаков. Вы можете поставить ее во дворе или на драйвэй (подъезд к гаражу), но у меня нет ни двора, ни драйвэя. В итоге на помощь пришел мой друг Саша, который любезно предложил воспользоваться парковкой у его дома на Статен-Айленде. Я разместил объявление на крэйглисте и, потирая руки, принялся ждать покупателей. За неделю мне позвонило около 15 человек. Тут я понял, что совершил ошибку. Цену надо было давать с учетом торга, ибо все переговоры начинались именно с этого, а покупатель считал себя обманутым, если я не двигался в цене. Причем порой торг превращается в какое-то идиотское шапито, когда у другой стороны заканчивались аргументы, но она продолжала с настойчивостью попугая пытаться предлагать меньшую цену, повторяя одну и ту же фразу по 100 раз. Тогда ты либо сдаешься из-за того, что тебе это надоело, либо, что бывает чаще, просто кидаешь трубку.
Я выставил машину за смешную по российским меркам цену в 600 долларов. 1998 год, пробег 288 000 км., не битая, не крашенная. Двигатель, коробка без проблем. Поменян ГРМ, помпа, диски, колодки и полностью заменена вся подвеска. Еще ездить и ездить. Рассуждал я следующим образом: в машину надо вложить $1300. Продать я ее хочу, как можно быстрее. Такая же, но в нормальном состоянии стоит $2000. Если покупатель купит запчастей на $300, а остальное сделает сам, то он получит машину стоящую в два раза дешевле рыночной цены. Выгодное предложение? Как мне казалось, да. Но, во-первых, все сразу начинали агрессивно торговаться, и мои $600 тут же превращались в $400, что меня совершенно не устраивало, а во-вторых, что самое плохое, никто не хотел связываться с машиной, требующей ремонта. И это несмотря на то, что в объявлении было все довольно подробно расписано. Многие звонившие с удивлением узнавали, что машину еще надо ремонтировать, и их интерес резко пропадал. Однажды я получил письмо от человека представившегося нью-йоркским пожарным. Он сообщил мне, что ему не на чем ездить на работу и предложил машину ему просто подарить. Из человеколюбия. Большинство связывавшихся со мной были вообще довольно странными. В какой-то момент мне позвонил очень мутный мужик, который начал нести какую-то ахинею про 87-летнего отца, двоих малолетних детей, про то, что он работает курьером в UPS, и что у него сегодня единственный выходной, а завтра ему надо в 6 утра быть на работе. Слушай, слушай, – говорил он мне. Мне нужно знать, как до тебя доехать, потому, что у меня не работает GPS. И я старательно диктовал ему адрес, объясняя куда и где сворачивать. На мой вопрос, почему бы ему не воспользоваться гуглом или своим телефоном, на том конце возникала долгая пауза, а потом он снова возвращался к своему монологу про отца, детей и работу. Слушай, слушай – говорил он мне, у меня трое детей и 88-летний отец, но я прямо сейчас выезжаю в твою сторону. Загадочным образом возраст его отца и количество детей постоянно росли. Когда он узнал, что у нас на входе сидит полицейский и нужно показывать документы, то тут же попросил меня встретится с ним за воротами. Слушай, слушай – у меня 89-летний старик отец и четверо детей, давай встретимся где-нибудь на городской улице. Желательно подальше от копов. Я уже понял к чему идет дело, но из любопытства согласился и на это, назвав ему адрес, который находится прямо напротив дежурящего в будке полицейского. Он сказал, что тут же выезжает. Через полчаса он перезвонил и сказал, что его машина не заводится, и не мог бы я подъехать к нему (назвав в качестве адреса какую-то жопу). Я сказал, что не смог бы, и если ему нужен мой автомобиль, то он должен приехать за ним сам. С отцом, с детьми, с кем угодно. Мне все равно. Последняя фраза – главная у жителей этого города. Она настолько часто употребляется, что я бы поместил ее на герб. После этого он позвонил мне еще дважды, сообщая, что взял машину у соседа и уже грузит в нее 90-летнего отца и пятерых детей, а затем навсегда пропал. Я уже давно привык к невероятным странностям и доведенной до абсолюта необязательности местных жителей, поэтому забыл о нем ровно через две минуты. Сейчас вот вспомнил.
Потом мне еще много звонили и писали, но все эти переговоры оканчивались одним и тем же: мы уже едем к вам, а потом – тишина. Однажды раздался звонок Саши, который, дико извиняясь, попросил что-то сделать с машиной, мешавшей, как оказалось, заезду его соседки, поэтому ему каждый раз приходится выходить и перепарковывать свою. Пришлось действовать со смекалкой и экспромтом. Я поехал на Манхеттен, где в сувенирной лавке у китайцев купил за 30 долларов номер штата Аризона. Это очень дорого, но других вариантов достать столь необходимый мне кусок штампованного железа с циферками в выходной день у меня не было. Во многих американских штатах достаточно иметь только один задний номерной знак, и Аризона была именно таким случаем. Приехав к дому Саши, я повесил номер на машину, накидал со всех сторон листьев для маскировки и переставил Вольву на соседнюю улицу. Там, к счастью, было много домов и мало запаркованных автомобилей. Важным фактором является то, что на Статен-Айленде нет уборки улиц, поэтому машину не надо переставлять по несколько раз в неделю, как, к примеру, на Манхеттене. Запарковал я ее так, чтобы никому не мешать и никого не раздражать. Не у калитки, не у ворот, не у перекрестка, и так чтобы и сзади и спереди стояли другие машины. Продумал, как мне казалось, все. Проворачивать подобные номера, конечно же, нельзя, но так делает добрая половина мелких торговцев автомобилями. Чтобы вы понимали, Америка это набор штатов, каждый со своими порядками и законами. Единой системы МВД, как в России, здесь нет. Каждый сам за себя и каждый мало представляет, что творится за пределами его юрисдикции. Для полиции Нью-Йорка номера другого штата это как номера другой страны. Они не имеют никакого понятия о том, что происходит ни в далекой Аризоне, ни соседнем Нью-Джерси, а те, в свою очередь, мало разбираются в нюансах нью-йоркской регистрации авто. Множество машин стоит на улицах с такими “левыми” номерными знаками. Главное, чтобы на ней хоть что-то да висело. Пока вы ничего не нарушили, проверять это в 99 % случаев никто не будет.
Несмотря на отсутствие уборок, надо было иногда перепарковывать автомобиль, чтобы его не приняли за бесхозный и не увезли с улицы. Для этого ему надо простоять на одном месте больше двух недель. Потом приедет служба уборки, наклеит на него стикер, испишет борта маркером и еще через неделю увезет. Обычно Потом машину продадут с аукциона, а владелец, если таковой будет установлен, получит по почте счет за произведенные услуги. В общем, раз в неделю я садился на автобус и ехал на другой берег, чтобы переставить Вольво. Так прошло еще две недели, пока одним прекрасным утром я не обнаружил в своем почтовом ящике письмо из нью-йоркской полиции, сообщавшее мне, что моя машина эвакуирована на штраф-стоянку. Никаких подробностей к письму не прилагалось. Все знающие люди услышав мой рассказ сказали, что такого не может быть, просто потому, что быть не может.
Оказывается, что очень даже может. В один из дней полиция по какой-то одним им ведомой причине все таки проявила повышенный интерес к моему автомобилю. Какой-то полицейский подошел к стоящему на улице авто, не удовлетворился имевшимся на нем номером, нашел ВИН под стеклом, пробил его по базе, выяснил, что она зарегистрирована нифига не в Аризоне, а в Нью-Йорке, выяснил так же, что страховка переоформлена на новый авто и выписал предписание по эвакуации. Основанием было отсутствие страховки. Дальше приехала частная компания, лихо подхватила мой автомобиль и утащила его на свою стоянку. Статен-Айленд является единственным районом, где такими вещами занимаются частные компании, а не городская служба. Если бы машину утащили в Бруклине, то уже через три дня она ушла бы на аукцион, а город покрыл свои издержки с ее продажи. Тут же срок хранения составляет 30 дней, каждый из которых обходится вам в 27 долларов. Так получилось, что с учетом доставки письма, выходных дней, а также дней, что я был занят и рождественских праздников, машина проторчала у эвакуаторщиков 9 суток. Финальный счет составил 448 долларов 50 центов. 125 за эвакуацию, 237 за хранение, плюс налог.
Эвакуация моего автомобиля итальянцами. Реконструкция событий.
Бизнес по эвакуации назывался “Джей фор Джей”, находился в полной заднице, а заведовали ими классические нью-йоркские итальянцы, внешне очень похожие на персонажей сериала Сопрано. Судя по итальянской фамилии копа и тому, что я увидел в документах, действовали они сообща. Запрос от полиции поступил в 7.44 утра, а машину загрузили уже в 7.45. Не удивлюсь, если у них это хорошо налаженный бизнес. Контора находилась на территории какой-то грязной и полузаброшенной промзоны в совершенно черном и депрессивном районе. Во мне было появилась надежда, когда при входе в их “офис” я увидел висящий на стене российский номерной знак 37RUS, но она тут же потухла, когда я увидел сидящего внутри работника. Это был очень толстый человек c с большой любовью поглощавший огромный итальянский сэндвич. Он кряхтел, чавкал, облизывал пальцы и не обращал совершенно никакого внимания на зашедших в его грязную и тесную каморку визитеров. Как дела, босс! – прокричал я с порога. Чав-чав – ответил он мне даже не повернувшись. Было видно, что борьба с сэндвичем интересует его больше, чем разговор с пришедшими к нему людьми. Начавшийся было диалог был прерван телефонным звонком и долгим объяснением, где и кого надо эвакуировать. Сразу стало понятно, что до клиентов ему нет никакого дела по одной простой причине: я никуда не денусь и все равно отдам ему его деньги.
Жопа.
Он выписал бумаги, распечатал мне счет на принтере и спросил, что я собираюсь делать с машиной. Я ответил, что собираюсь ее забрать, но пока не знаю, когда и как. Если он мне сможет чем-то в этом помочь, то я буду премного благодарен. Он устало вздохнул и написал мне на бумажке телефоны двух контор, скупающих машины в виде металлолома. Я решил снова поиграть в умника и вместо того, чтобы позвонить по этим телефонам, принялся искать другие. Интернет подсказал мне, что где-то рядом есть одна подобная контора. У меня была мысль, что я смогу продать машину подороже. Мы сели на машину и поехали по их адресу, который оказался в другом, не менее депрессивном месте, каждый столб, каждая стена которого были покрыты объявлениями о скупке автомобилей. В большом вагончике, который использовался в качестве офиса, обнаружился очень жизнерадостный американец, энергично сообщивший мне, что конторы на этом месте уже нет, но он знает, как мне помочь. Американец взял в руки телефон, позвонил кому-то и стал задавать мне вопросы: Какая марка? Модель? Какого года? 250 долларов объявили ему голос на том конце. 250 долларов, повторил он мне. Идет? Я киваю головой, и он тут же записывает адрес, где стоит машина. Водитель с деньгами прибудет в течении 10 минут. Ждите.
Стоимость машины в данном случае никак не зависит от ее состояния. Она может быть битой, не заводиться, не иметь колес и все равно стоить 250 долларов. Томительное ожидание было скрашено приступом жадности и я принялся судорожно думать, что можно снять с машины. Снял дорогой аризонский номер, вытащил аккумулятор, забрал из бардачка мануал, зачем-то выдрал магнитолу. Минут через 15 минут приехал эвакуатор. К этому моменту я уже начал тихо ненавидеть этот вид транспортных средств. В кабине обнаружился персонаж из сериала “Во все тяжкие”, занимавший почти все ее пространство. Помните толстого черного охранника из офиса Сола Гудмана? Так вот это был был его брат-близнец. Он еще ничего не сделал, но уже было видно, как ему тяжело. Чувак с трудом вывалился из кабины, пыхтя опустил платформу, невероятно кряхтя залез под Вольву и зацепил ее тросом (это потребовало от него особенных усилий), задыхаясь затянул ее на платформу и чуть не упал в обморок. Отдышавшись, он нашел в себе силы, выдал мне 250 долларов, забрал тайтл (ПТС) и уехал. За все время он не проронил ни слова. Все. Машина продана. Общий итог операции минус 198 долларов 50 центов. Мысли о 600 долларах навсегда покинули мою голову, и я просто радовался тому, что наконец избавился от авто.
Мой Facebook, куда я каждый день выкладываю то, что мне нравится.
Мой канал на youtube, куда я выкладываю видео. Часть из них попадает в блог, а часть доступна к просмотру только там.
Мой Flickr для любителей смотреть картинки без подписей. Почти все фото для моего журнала лежат там.
